Александр Ширвиндт

Корреспондентка "Мира новостей" побеседовала с Александром Анатольевичем.

- Характер - это судьба. Как изменился ваш характер, когда вам доверили власть над труппой Театра сатиры?

- К сожалению, никак, а надо бы, чтобы изменился в корне. Жизнь такая, что выигрывает руководитель суровый, непреклонный, массу эпитетов можно привести идентичных, но с этим у меня ничего не получается. Можно было бы, наверное, изобрести новый формат, как сейчас модно говорить, руководства, режиссуры. Но слово "формат" предполагает еще реформаторов. А я никакой не реформатор, уже поздно…

- То, что с эстрады практически исчез дуэт "Ширвиндт – Державин", объясняется вашей теперешней занятостью?

- Да нет... Это вообще дело возрастное. Так, появляемся иногда, как бы вспоминая. Мы же не Шуров и Рыкунин, мы все-таки немножечко театральные актеры, и выскочить сейчас двум мужикам преклонного возраста и начать дурачиться - это же признак глупости, когда молодятся и молодятся. Если бы что-то придумать в этом жанре, соответствующее нашему нынешнему образу, но авторов же нет; одни не пишут, другие - ушли.

- А дружеские контакты с Михал Михалычем не ослабели в связи с отсутствием свободного времени у обоих порознь?

- Ну это же не ведомственная штука, дружба-то. Мы играем вместе огромное количество спектаклей, но продолжаем видеться и вне театра, конечно.

- Как вы отнеслись к "опартиеванию" державинского семейства?

- Ну что (с улыбкой), каждый веселится по-своему.

- Вас не агитировал?

- Он говорит: "Роксана велела". А Роксана не ошибается. Действительно, она очень мудрая дама.

- А как отдыхаете?

- Рыбалка-то летом! Всегда. Уже сейчас мечтаешь, когда это начнется.

- О чем говорите за рюмочкой?

- За рюмочкой... Профессия-то такая жуткая, что все об одном и том же...

- Александр Анатольевич, неужели ничего больше не волнует, и поговорить не о чем, кроме профессии в расслабленном состоянии?

- Ну не про Ирак же, ну... Потому что изменить ничего нельзя, ходить на баррикады по этому поводу - это анекдот, а толочь воду в ступе...

- А как вам главный американец?

- Это который, Буш? Водопроводчик. Меня забавляют разговоры, как с ним Америке не повезло. Да никуда она не денется. Это такая мощь, такой синдикат, кандикат, что этот перепад им до... Их бы на недельку к нам в Приморье, вот здесь они растворятся.

- У вас есть личные враги?

- Да нет... во всяком случае, активно проявляющих себя, завистники, может быть. Внутри театра все же - гении. Причем гениев больше 80, а ролей для гениев - меньше. Единственное, в чем мне в этом смысле повезло, ко мне никто не идет канючить, мол, я был незаслуженно обижен; я же всех и каждого знаю наизусть. Приди я в театр напротив, там бы стояла очередь из непризнанных гениев.

- В одном из своих интервью Иннокентий Михайлович Смоктуновский признался, что высшая для него похвала - звание шута. У меня создалось впечатление, что, приняв на плечи власть, вы изменили имидж, перестали шутовать. "Королевская корона" оказалась вам милее "шутовского колпака"?

- Нет, просто я был шут свежий, а стал шутом старым. Я вот сейчас буду играть "Орнифль", там есть мизансцена... Секретарша говорит Орнифлю: "Вы еще не старый" на его сетования. А он отвечает: "Хуже, я старею, а шуту старость не к лицу" - вот точная реплика к вопросу. Это я играю со знанием предмета.

- Несколько обывательских вопросов. Мало кто из знаменитостей избежал толкований их любовных связей. Вы всегда избегали. Дайте совет коллегам, как?

- Быть похитрее. И все. Хотя сейчас же модно наоборот: не то что обнародовать, придумывать. Киркоров там с Распутиной какую-то бредовую связь раскручивают, явный пиар, никто не верит, и все равно... обсуждают даже в нашем кругу. Нет, можно и нужно хулиганить, но по-тихому. Главное, никого не подставлять. Я вдруг подумал, в самом деле, как давно я ни с кем не разводился и не сходился на страницах прессы, похоже, сбросили со счетов, а зря...

- С каким животным сами себя ассоциируете?

- Раньше сравнивали с мишкой, а сейчас уже какой-то пингвин.

- Что вам нужно для счастья сегодня, сейчас?

- Для счастья нужно меньше засыпаемости и уставаемости. И все.