Юрий Яковлев

Через год ему поставили "тройку", а потом — хотя это было уже гораздо позже — директор киностудии "Мосфильм" Иван Пырьев ползал перед ним на коленях и умолял: "Сни-май-ся у Ря-за-нова!" Вот такая ирония судьбы. Собственно, это словосочетание в жизни Юрия Яковлева (а ему 25 апреля исполняется 75 лет) звучало часто.

Корреспондентка газеты "АиФ – Суперзвезды" побеседовал с актером.

— Были вы тем ребенком, который мог бы сказать: "Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство"?

— Счастливого детства не было. Но воспоминания прекрасные. Потому что это было бездумное существование. Мы жили в переулках Каретного Ряда у Петровских ворот — я, мама, тетка, мамин брат. Дядька мой получил четырехкомнатную квартиру в так называемом маленьком филиале Дома на набережной. Это была почти коммуналка, с той только разницей, что все многочисленные ее жильцы были из одной семьи.

— Вы человек, одержимый работой, ролями. А что же остальная жизнь — вне театра?

— Даже семья была на втором месте. Жена, дети. А на первом плане — театр, работа. Это поглотило меня целиком, без остатка. А иначе нельзя было этим заниматься.

— Я слышала, что вам даже ночью снились роли.

— Да. Вставал ночью, записывал мизансцены. Иногда мучился месяцами, не знал, как играть сцену, а ночью решение приходило мне в голову, и я скорее записывал его, чтобы не забыть.

— Получается, что вы и дома оставались в гриме.

— Нет. Ведь так можно и с ума сойти. Нужно уметь от этого отрешиться. Я приходил домой, как выжатый лимон. Помню, один друг меня спрашивал: "А "скорая" во время спектакля дежурит?" Если измерить давление, оно бы зашкалило намного за 200, лучше и не мерить. И весь ужас заключался в том, что нельзя было до конца отключиться. Дома я просил, чтобы меня не звали к телефону, старался избегать ночных разговоров. Садился в кресло, включал телевизор, но ничего в нем не видел — думал о другом. Это продолжалось и ночью. Я еще раз проигрывал спектакль от начала до конца. Потом, уже с опытом, научился отключаться, пока разгримировывался. И на улицу выходил нормальным человеком.

— Правда ли, что, после того как вы сыграли князя Мышкина в фильме "Идиот", у вас был нервный срыв? Говорят, что продолжение не стали снимать именно поэтому.

— Это легенда. Почему не стали снимать вторую серию, знает только режиссер Иван Пырьев. Вторая часть у него уже была готова, а всего их должно было быть четыре. Но я знаю, что его не устраивали некоторые актеры. Он не хотел с ними работать дальше. А легенда появилась потому, что действительно можно с ума сойти, если настолько вживаться в роль. Я вам скажу даже больше: ведь актер — это создание, совершенно на нормального человека не похожее. Он, конечно, сумасшедший. Конечно, больной…

— Насколько для вас важна материальная обеспеченность? Приходилось ли вам, выражаясь словами из фильма "Кин-дза-дза", перед кем-нибудь ради нее "делать ку"?

— Нет. Ни перед кем не делал никогда. Квартира — было единственное, о чем я тогда просил.

— То есть в остальном вы чувствовали себя обеспеченным человеком?

— Как каждый народный артист СССР. Я работал как зверь и в кино и в театре. Но вот как бы вам сказать? За деньги я не продамся. Ну не смогу этого сделать. Хотя всю жизнь зарабатывал — смешно сказать, сколько. Помню, когда в первый раз приехал в Америку — с фильмом "Идиот", — мне там сказали: "По нашим меркам, вы можете больше не сниматься, потому что вы не миллионер, а миллиардер. Вы можете открыть свое дело". Ведь актеры сейчас не пропивают деньги, а вкладывают. Они богатейшие люди на земле. И молодцы!

— Не было соблазна остаться в Голливуде?

— Предлагали. Тогдашний владелец кинокомпании "20-й век Фокс" пригласил меня к себе. Мы закрылись втроем с переводчиком у него на студии, и он мне предложил сыграть ни много ни мало — Иисуса Христа. Я скорее к Ивану Пырьеву. Он говорит: "Соглашайся! Ты представляешь, что это такое — сняться в Голливуде?" А знаете, что он мне сказал в Москве?! Хорошим матом: "Ты что?! Ты представляешь, что это такое — советский актер играет Христа в Голливуде?!"

— А играя в театре Каренина, вы открыли в нем способность к всепрощению. Вы думаете, все можно простить? Например, измену?

— Конечно. Это сложно, многое зависит и от другого человека. Но ведь если люди энное количество времени прожили вместе, значит, что-то их повлекло друг к другу, значит, что-то было. Так за что же распиливать человека пополам?

— Картина "Ирония судьбы" наверняка сыграла большую роль в вашей судьбе… А в вашей жизни была такая ирония?

— Мое отношение к Ипполиту — это из области тщеславия. Когда картина прошла на Новый год, мне просто нельзя было дойти от дома до театра. Это, конечно, было приятно, чего там говорить. Но дело в том, что у меня есть гораздо более интересные и глубокие роли, мимо которых просто проходят…

— Еще один любимый народом фильм — "Иван Васильевич меняет профессию". Трудно было играть сразу две роли?

— Сначала было довольно трудно. Царя всерьез играть было нельзя, потому что это комедия. И все же он и в этих непривычных обстоятельствах должен был оставаться Иваном Грозным. А Буншу нужно было изобразить другими красками. Это должен был быть абсолютно бытовой кретин с двумя извилинами. И я нашел к нему подход. Во-первых, он говорит скороговоркой. У таких людей одна мыслишка убегает вперед, и они стараются ее скорее высказать, пока она не ушла. А что, если он еще и шепелявит? Это уже смешно. Я попробовал. Получилось.

— Скажите, это вы сделали поручика Ржевского столь популярным? Анекдоты про него появились до или после фильма "Гусарская баллада"?

— Они появились после фильма.

— А вы знаете какой-нибудь анекдот про вашего героя?

— Ржевский проводит ночь у очередной красавицы. Утром одевается, фабрит усы. Женщина ему из постели: "А деньги?" Он отвечает: "Гусары денег не берут".